Образцовое правило духовника Раифской обители

Памяти схиигумена Сергия (Златоустова) (1 августа 1923 г. — 6 июля 2016 г.)

«...Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых»

Этим мальчиком был схиигумен Сергий (Златоустов), духовник Раифского монастыря, которому 1 августа 2016 года исполнился бы 93-й день рождения.

Выдающийся ученый Сергей Владимирович Златоустов заведовал кафедрой по приборам и автоматам для летательных аппаратов КАИ 25 лет. Опубликовано около 130 его научных работ.

Профессор Магдебургского технического университета. Читал лекции в Германии, Италии.

В молитве во время клинической смерти в 1983 году обещал в дальнейшем посвятить все силы и время ближним, меньше заботясь о себе. Постепенно сформировалось убеждение, что нужно приложить все силы для служения Богу и людям.

В 1990 году был пострижен в монахи с именем Филарет, рукоположен в иеромонахи в январе 1991 года на Раифском подворье в храме Петра и Павла. Затем служение в Раифском монастыре.

В 2006 году игумен Филарет был пострижен в схиму с именем Сергий...

— Отец Сергий, расскажите, пожалуйста, как пришло решение принять постриг?

— Мой приход в Церковь и постриг произошли практически одновременно. Одно с другим связано. Свою готовность к служению Господу я ощущал, постриг мой был совершенно сознательным. Надо сказать, что в те годы вера в Церкви была чистой, если можно так сказать, — священники были «закалены сталинским временем», и мои убеждения были тверды, без всяких признаков колебаний в правильности решения принятия монашеского пострига.

В самом начале моего служения Владыка Анастасий благословил меня на послушание к отцу Всеволоду, который в то время служил в храме Петра и Павла в Гарях. Он меня направил «для стажировки» в приходскую церковь поселка Васильево, которая на тот момент была открыта всего около года. Я стал помогать иерею Виктору, священнику с удивительным голосом, умением хорошо говорить, но... отчаянному выпивохе. Помню, на Покров отец Виктор даже на службу не мог вовремя прийти. Время идет, священника нет. Так я, на свой страх и риск, начал проповедь говорить о значении праздника... Вот так и начиналась моя «стажировка». Потом отец Всеволод вызвал меня снова в Гари. И через некоторое время был назначен мой постриг. Тогда он был редкостью, и не хватало даже монашеского одеяния. Поехал я в Троицу-Сергиеву лавру, где у меня установились хорошие отношения со схиархимандритом Кириллом (Павловым): с его стороны я чувствовал благожелательность. Он-то и подарил мне рясу. Причем, свою. Это был 1990 год...

Накануне пострига прихожанки Гаринской церкви хорошенько отмыли пол, клиросом были разучены специальные песнопения-молитвы. А непосредственно во время пострига некоторые прихожане, я заметил, плакали: то ли от слов молитв, то ли от нахлынувших чувств — как я уже сказал, в те времена постриг, как событие, было редким.

Вспоминаю как сразу после пострига совершалась Литургия, и я должен был стоять с большой свечой на амвоне, а мантия на мне была застегнута так плотно па шее (мне тогда отец Всеволод свою подарил), что к концу службы я почти потерял сознание... По-моему, никто даже этого и не заметил...

Раифский монастырь в то время не был еще действующим, и мое самостоятельное служение проходило в ближайших приходах. Да и когда уже был открыт монастырь, я продолжал служить в сельских церквах. Есть всего лишь один храм, в котором я не был священником — в селе Осиново. Мне посчастливилось служить даже в самом древнем храме Казанской епархии, на острове Свияжск — Троицкой церкви.

— Отец Сергий, Вами написано много книг для мирян и монашествующих. К чему Вы призываете через них?

— Да, книги — это мой некий призыв монахам и священникам не возвышаться над теми людьми, кто к ним приходит. Не возвышаться над паствой. Мы такие же грешники, но по определенным условиям нам дано послушание поучать... Никогда не надо избегать людей, чтобы они чувствовали отчуждение и боялись задать даже вопрос. И ответы наши должны быть абсолютно честными...

И еще одно, что меня волнует, и что я постарался затронуть в своих трудах: сейчас монашество неотрывно связано с миром — принцип нестяжательства, на мой взгляд, нарушен. Побольше читать надо святых отцов, руководствоваться их жизненными примерами, наставлениями и поучениями.

— А кто был Вашим духовным наставником?

— Скажу вначале, что в последние годы, когда был жив схиигумен Андрей, мы исповедовались друг другу. Сейчас, во время Литургии, исповедуюсь предстоятелям на службе.

Своим же первым духовником считаю дядю, маминого брата — протоиерея Аркадия Николаевича Воздвиженского. Он 62 года служил Господу, был священником в Чувашии, 15 лет — настоятелем Успенского собора в Чебоксарах. Его жизнь стала для меня примером. Он строго, по убеждению, выполнял все священнические правила. Хотя это не так было и просто: семья его жила очень скромно, если не сказать бедно. Каждое дело отец Аркадий начинал с молитвы, был приветлив с прихожанами, при этом оставаясь полным бессребреником. Деньги раздавал всем, кто у него просил. По современным меркам, это просто невероятно...

Служил активно до 90 лет, но с людьми беседовал всегда, до самой смерти... Хотя, надо заметить, в то безбожное время священники были не в почете, как Вы сами понимаете...

Кстати говоря, его брат Платон Николаевич тоже был священником. Но в 1937 году арестован, осужден тройкой НКВД и расстрелян в Казани. Реабилитировали его лишь в 1957 году.

— Отец Сергий, есть ли у Вас собственные заветы?

— (Смеется). Скорее уж, правила... Какие уж заветы!

Во-первых, на каждом богослужении выходить с проповедью.

Во-вторых, стараться быть и говорить на уровне тех людей, с которыми дал Бог общаться. Не выпячивать свой кругозор, а понять круг их интересов. Не выделяться ни языком, ни манерами. Быть скромным, смиренным, не стараться подавить людей своим величием...

А лучше всего привести в пример наставления апостола Павла:

«...Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых».

Вот это образцовое правило так называемого «пастырского применения».